"Завтра возьму у Кати листы для пятницы".
Я еще никогда так не ошибалась.
И дело даже не в том, что Катя и Наталия не поехали к приставам и в суд в пятницу соответственно.
Начальница настояла, чтобы Оля провела четверг и пятницу в кабинете с Настей, раз Настя в понедельник работает последний день.
Нуок. Оля научилась отправлять листы по методу бывшего отдела ОФУ - раньше умела только по ПАО, - создавать и изменять контрагентов в Галактике, проверять договора, составлять реестры и точно чему-то еще, только не запомнила. И не научилась звонить.
Вчера вечером пришла юристка, переведенная в другое подразделение, и отдала стопку листов, которые надо... Много чего надо. Отправить приставам, а до того отвезти в суд для замены истца, а до того подписать договор, а до того получить для договора документы.
На первом же шаге "получить" Оля срезалась. Требуется позвонить в одну компанию и попросить переделать реестр. Начальница дала номер, назвала имя той, кого позвать. "Я не могу звонить, - прохныкала Оля. - Я боюсь". "Давайте-давайте", - велела начальница. Когда я психовала, что боюсь прошлую начальницу, это было не совсем всерьез и быстро проходило. Когда я вчера утром психовала, что не хочу себе доверенность и боюсь ответственности, это было вообще не всерьез. Видимо, начальница решила, что и это "боюсь" ненастоящее.
А я что? А я посидела, тупо глядя в одну точку, вертя в пальцах ручку, и умчалась реветь в туалет.
В детстве я страшно любила мультфильм "Принцесса-лебедь". Была там королева - мать принца Дерека, которая в одном из мультфильмов по какому-то поводу рыдала. У нее невероятно тряслись губы. С тех пор я не раз встречала это словосочетание в фиках.
И теперь знаю, каково это. Вернувшись в кабинет, к мертвецкой тишине и круглым глазам начальницы и Насти, села за стол снова сверлить взглядом номер телефона, прикрыв пол-лица рукой. Дрожащих губ не видно, но я-то пальцами чувствую.
Начальница и Настя попытались развлечь рассказами, о том, как было им в первые дни на разных работах. Я поднимала взгляд, слушала, потом снова опускала.
"Мы тут еще сутки просидим, и это выражение лица не изменится, - вздохнула начальница. - Занимайтесь бумажной работой, Оля. В понедельник позвоните".
Через полчаса она, уходя, уточнила настороженно: "Оля, вы в понедельник на работу выйдете?". Удивила. Отчего мне не выйти? "Да". "Ну хоть улыбнитесь мне". Это я могу, это я умею. Улыбнулась, засмеялась. И снова руку на лицо. "Даже не попрощаетесь?". И это я умею. Снова детская лыба, махание лапкой с растопыренными пальцами и "Числива!!". И опять сверлить взглядом телефон и имя.
В результатах психологического теста, которые начальница должна была прочитать при моем переводе в отдел, черным по-русски написано "замкнутость, закрытость, повышенная интроверсия, экстраверсия 0 баллов, интроверсия 9 баллов". Шкала девятибалльная, да.
А ночью кошмарный сон про выходящую из берегов ванну, не сливающуюся воду, текущую раковину и все такое прочее.
Бедные мои нервы.