Вчера было два сна, невероятно интересных, один с шести утра до восьми, второй с десяти до двенадцати.
А что, суббота, почему бы не проснуться в пять двадцать, как на работу, в шесть пятнадцать, как на работу, в восемь тридцать, как на работе, в десять пятнадцать, как на работе?
Но не записала.
А сегодня один, но дико сюжетный, проснулась, натыкала в Шетти - прекрасно помню, он еще предлагал голосом записать! - а днем смотрю - нет сообщений от Ольги М.
Пошла ругаться с Шетти - оказалось, сообщение не ушло, я действительно его написала, а не как тогда, перед сном про типа бдсм.

Заброшенная станция метро, я, мама, тётя и бабушка, маньяк и мой брат, его помощник, мой отец и рассказ о том, для чего мы ему, похищение огромного количества народа, уговоры, Ольга Аленникова, попытка спасти, отравляющий газ пузырьками.

читать дальшеНачало: я парень, мальчик на побегушках у строгого серьезного мужчины. Мы где-то в заброшенном вестибюле, высокие потолки, колонны, поросшие мхом пути, уходящие в непроглядно-черные тоннели. Мужчина уходит, запретив мне следовать за собой, говорит, что я должен доделать то, что он начал. Я хожу по вестибюлю, что-то рассматриваю, что-то поправляю.
Я знаю, что он похищает людей, молодых парней, но не видел ни одного из них после их появления здесь.
Часть вторая: я - это я, девушка Ольга, веду машину, на заднем сидении справа полулежит мой отец. Среди разговора мельком проскальзывает упоминание маньяка, который орудует в городе. Известно, что это мужчина лет сорока. Отец, будто новость важную, сообщает мне, что пропадают только парни лет до двадцати семи. Я киваю и без задней мысли риторически спрашиваю, зачем они могут понадобиться тому мужчине. Отец, то ли серьезно, то ли издеваясь, бормочет, мол, лапает маньяк их в свое удовольствие.
Мне стыдно, но я тогда представила картину в красках.
Часть третья: я на заброшенной станции. Я одновременно Ольга, стоящая на платформе, глядящая на прибывающий состав, в котором много людей, и парень, смотрящий на Ольгу издалека, знающий, что это его сестра, и она тоже умрет.
В вагонах метро разные люди, молодые и не очень, женщины и мужчины, детей только нет.
Я-Ольга стою и смотрю, как ко мне идут мамина сестра, мама и бабушка по матери. Тетя такая, какой я ее видела два года назад, мама - какой запомнила лет десять назад, тогда она еще улыбалась, волосы красила, бабушка - тоже десяти-пятнадцатилетней давности, до смерти мужа и младшей дочери. Я обнимаю маму, тетя что-то говорит насчет моей внешности. Не помню дословно, только что обидно было в первую секунду, а потом я задумалась, это ли она имела в виду.
Пока мы стоим, мужчина рассказывает нам, что мы станем его научным проектом, что-то типа социума в миниатюре, социально-гендерные роли, вот это все, что он прославится, и из-за грандиозности его открытий ему простят наше похищение.
Через пару часов я сижу напротив его на стуле, за его спиной большое окно, в которое видно внешне абсолютно обычную дверь, которая на самом деле ведет на нашу, наземную, как оказалось, станцию. Вокруг нас сидят и другие люди, в основном женщины старше и сильно старше меня.
Я, пытаясь скрыть страх и заискивание, спрашиваю у мужчины, неужели все это только ради славы и известности? Он смотрит на меня снисходительно и соглашается, добавив, что деньги, конечно, тоже неслабый такой бонус. Нащупав тонкую ниточку к спасению, я предлагаю ему потребовать за нас выкуп, ведь не все мы обычные люди, ему могут заплатить семьи некоторых, за других друзья, за третьих - власти, и в качестве убеждающего аргумента привожу такой: он сможет купить дом размером с эту станцию. Мужчина, кажется, задумывается.
За окном тем временем происходит что-то. Подъезжает машина, из нее выходит Ольга Аленникова (переведенная в наш отдел), направляется к двери.
Я смотрю на мужчину, осознавая, что не могу нас выдать. А тупицы вокруг нас слишком заметно косятся на Ольгу.
Он медленно оборачивается, оценивает ситуацию, встает и со вздохом говорит, что его проект снова провалился, но обязательно будет новая попытка. И дает кому-то команду.
Я-парень нажимаю рычаг за дальней колонной.
Из невидимых мелких решеток на станцию начинает поступать что-то в виде пузырей, как будто мыльных. Люди не осознают, что происходит.
Я-Ольга знаю, что это яд, и мы обречены. Взлетаю к ближайшей решетке, понимаю, что газ под давлением и заткнуть ее нельзя. Краем глаза вижу под потолком фигуру в черном, человек вроде бы проверяет что-то на, похоже, баллоне. Поднимаюсь туда, огибая, уклоняясь и уворачиваясь от пузырьковых струй газа.
Я-парень удостоверяюсь, что объема баллона хватит ровно на то, чтобы заполнить весь вестибюль газом, выдавив наружу обычный воздух. Чувствуя спиной взгляд, оборачиваюсь.
Я-Ольга вижу лицо человека. Это мой брат-близнец. Как-то так вышло, что пару месяцев назад мы разругались вдрызг.
Для одного из нас эта ссора стала фатальной.